Posted 18 февраля 2020,, 07:17

Published 18 февраля 2020,, 07:17

Modified 7 марта, 15:09

Updated 7 марта, 15:09

Сдача и гибель постсоветских либералов ( часть 2)

18 февраля 2020, 07:17
Михаил Берг
Уровень жизни среднестатистического российского интеллигента, конечно, вырос по сравнению с советским, однако предложить ему уже давно нечего, спроса на русское нет, и в этом, и следующем поколении точно не будет

Сравнение советских нонконформистов и постперестроечной интеллигенции в ее либеральном изводе на первый взгляд некорректно. На второй и третий – тоже. Совершенно разные исторические эпохи. Другие социально-экономические обстоятельства. Не совпадающий набор стратегий доминирующего поведения, карьерных призов и этических стандартов (объектов стыда, если вспомнить Лотмана).

Но наиболее контрастны – способы вознаграждения. Если говорить о нонконформистах (как политических, кого принято называть диссидентами), так и представителей андеграунда (культурных диссидентов) , то здесь ни о каком материальном вознаграждении речь практически никогда не шла. За публикации в самиздатских журналах никогда никому не платили, публикации в некоторых тамиздатских журналах иногда предполагали гонорар, но если он и добирался до автора в виде книжек или пары джинсов, то явно не это было побудительной причиной для публикации. И как это сравнивать с эпохой после перестройки, неотделимой от идеи заработка?

И, однако, некоторые из этих сравнений, возможно, не лишены смысла а, главное, позволяют увидеть то, что иначе, на другом фоне просто не разглядеть. Хотя бы потому, что эти две столь различные эпохи примыкают друг к другу. Более того в некотором смысле вытекают одна из другой. И,одновременно, через невидимую границу перетекает и облако людей (деятелей, акторов) со своими стратегиями.

Иногда это просто одни и те же люди, которые до перестройки были нонконформистами, деятелями андеграунда, диссидентами (подчас с тюремным сроком в анамнезе), а после перестройки становятся известными писателями, режиссерами, политиками, музыкантами, ВИП-персонами. И хотя они почти плавно перетекли из одной эпохи в другую, их стратегии принципиально поменялись настолько, что они себя, возможно, не узнали бы, если бы посмотрели на брошенное тело из того прошлого, где они в тренировочных штанах с вытянутыми коленями и длинными лохмами над ушами, как кукушонок из гнезда.

Но даже если сами персонажи разных эпох представляли собой несовпадающее множество, даже здесь есть пространство для сопоставлений и выписок из книг: скажем, наиболее выигрышной стратегией после перестройки обладали не просто появившиеся ниоткуда никому не известные новые люди, напротив, стратегию успеха после перестройки почти всегда определяло именно прошлое. Оно могло быть разным, это могло быть прошлое по выкройке советских же либералов-шестидесятников, они стали первыми бенефициарами постперестроечного урожая. Но не менее важным было и нонконформистское прошлое по меркам второй культуры; и по разным причинам, чем дальше, тем отчетливее первые теснили вторых, хотя и не сразу, не везде, в разных жанрах и видах искусства по-разному.

А были еще и представители советской золотой молодежи, мажоры, которые советскую власть тоже ненавидели, но совершенно иначе, чем представители подпольной культуры, которые к числу тех, кого они презирали и от кого дистанцировались, причисляли и отцов наших мажоров, а сами мажоры должны были выводить отцов из под огня, да и как иначе, если они строили свои стратегии на их социальном капитале. А именно советская золотая молодежь, в основном, стала рекрутировать из своей среды первых авторов новых изданий типа, хотя, прежде всего, их редакторский и менеджерский состав.

Ну, а тем, кто реально впервые появлялся на новой культурной сцене после перестройки необходимо было определиться, выбрать, какую именно традицию продолжать, ведь от этого выбора зависело очень многое.

Но, как выяснилось очень скоро, никакого особого выбора на поверку не оказалось в зоне доступа. Институции советских либералов, такие, скажем, как толстые журналы или старые театры, после того, как первые пенки были сняты, очень быстро оказались на мели, ибо эксплуатировали старые системы ценностей, менее чем за первое десятилетие вышедшие в тираж. И здесь очень интересный момент: что именно можно было назвать новыми ценностями, не вполне ясно и сегодня, скорее от противного: то, что можно продать лучше, чем все, что пахло совком (совок тоже рано или поздно поднимется в цене, но мы здесь не об этом, хотя это и связанные между собой процессы).

В результате и советских либералов, у которых была одна стратегия – доить государство, пугая его пропастью бескультурья, в которую свалится страна, если не дать деньги на очередное издание и новую постановку, и нонконформистов, которые представляли тех, у кого не было денег,для потребителей, у кого их было еще меньше, победили мажоры. Они были циничны и продавали то, что можно было продать тем, у кого деньги уже имелись. И так как деньги были нужны всем, рано или поздно эти все оказались под колпаком у золотых мальчиков из-под роялей прорабов перестройки. В очереди в одну кассу стояли бывшие нонконформисты, советские либералы и новая молодая шпана, которая шпаной не была, так как никого не хотела стирать с лица земли и никого не хотела победить, кроме бедности. Своей, прежде всего.

Так что если ставить вопрос, как так получилось, что путинское государство скупило на корню почти всю постперестроечную интеллигенцию, а оно скупило действительно практически всех, потому что если тому или иному изданию (институции) не платит государство, то платят олигархи, по гласному или негласному соглашению с Кремлем. А исключения (вроде ютуба или, не знаю, репа) настолько всем известны, что их можно и не перечислять.

Но государство скупило только то, что еще раньше купили мажоры, которые сформировали у новых русских (помните первое наименование равно удаленного олигархата) запрос на как всегда мифологический продукт. Мол, деньги у вас уже есть, но если вы хотите, чтобы над вами не смеялись на отдыхе в Европе, вы должны быть культурно вменяемы и знать, что читают, смотрят и слушают люди, привыкшие к деньгам не во втором поколении после детства, отрочества, юности секретаря ВЛКСМ Октябрьского района. Как выяснилось, этот был единственный проект, который шел по постоянно хорошей цене.

Что получилось в итоге, мы знаем лучше, чем понимаем, почему. За три десятилетия перестроченной эпохи интеллигенция не создалани институций, ни фундамента для политической или экономической независимости. Деньги есть только у государства или у олигархов, которые есть почти то же государство, но вид сбоку. Олигархи дают деньги только на то, на что согласна Администрация президента, даже если эти олигархи изображают оппозиционность. Или просто отмывают репутацию.

И если сравнивать то, что есть сегодня, с тем, что было более тридцати лет назад при суровом тоталитарном совке, то может показаться, что мы имеем только руины. Да, нонконформисты были бедны как церковные мыши, они были намного беднее, чем сегодняшняя постперестроечная интеллигенция. Но у первых была перспектива, в какой-то мере реализованная.

Потому что все культурные достижения девяностых и нулевых это то, что создавалось в советском подполье на безгонорарной основе. Уровень жизни среднестатистического интеллигента, конечно, вырос. Но предложить уже давно нечего, нет ничего в загашнике, нет картин на чердаках или у зарубежных коллекционеров, чудом вывезших их за рубеж, нет рукописей, за которые никто не платил, а затем они стали как бы золотыми. Есть повысившийся вместе с уровнем жизни средний уровень интеллигентской культуры, которая знает многое из того, что раньше знали единицы. Но общий уровень ничего не порождает, а самое главное, - никаких надежд, ни культурных, ни политических. Потому что все, что можно, уже заложено. Все это бабушкино серебро московских концептуалистов и ленинградских рок-музыкантов уже продано, уже разошлось на перепевы, повторяется уже ни одно десятилетие, в том числе самими героями андеграунда, не способными перешагнуть через себя.

Не в том дело, что на полный желудок пишется хуже, чем на пустой. Бум вокруг героев андеграунда был вызван не какими-то неведомыми культурными горизонтами, а печной тягой мирового интереса к новому континенту, открытому Горбачевым. Сегодняшние художники куда точнее соответствуют мировому мейнстриму, чем Кабаков и Булатов в середине 80-х, а молодые поэты могут не хуже Пригова использовать иронический дискурс и разные языки искусства.

Эти открытия никому не нужны, кроме как вполне профессиональному спросу на рутину. Спроса на русское нет, и в этом, и следующем поколении точно не будет. Потому что культура продается в обертке из политических (и/или социальных) ожиданий. А увлекшись повышением уровня жизни своей семьи, уступая когда чуть-чуть, когда сразу целым фронтом или этажом, постсоветские либералы оказались без политического будущего.

И уже не важно, из какого прошлого они вышли, наследуют ли они советским либералам, нонконформистам из второй культуры или сами сделали себя, окончив РГГУ, пока там еще ночевала тучка золотая. Потому что все вместе оказались без той опоры, без которой ни стишок не продашь, ни картину, ни мелодию не напоешь в резонанс. Просрали эмансипацию, независимость, которую имела та же вторая культура до перестройки, и которой нет и уже неоткуда взять. Продались, как в анекдоте. По-человечески все понятно, но на скорость не влияет.

Советская жизнь под видом перестройки поглотила все, и несоветскую, и анти-. Все стали пить из одного источника, и каждый стал козленочком. Постсоветским, если судить по вывескам, но вполне советским по итогам. Думали как лучше,а получилось, что будущего нет. Нет, и не будет. В обозримой, конечно, перспективе.

Первую статью из этого цикла читайте здесь

"